А.КНЯЗЕВА – Добрый день! У микрофона Анна Князева. Эфир на «Эхе» продолжается, я приветствую гостя, это Ян ЭйрикЙонсон – руководитель российского представительства Норвежского комитета по рыбе. И мой первый вопрос: в чем, собственно, заключается работа вашего комитета?
Э.ЙОНСОН – Норвежский комитет по рыбе был основан 20 лет тому назад. И мы занимаемся продвижением норвежской рыбы не только в России, конечно – по всему миру. У нас 12 представительств в самых важных рынках для норвежской рыбы; но, и очень активно занимается продвижением норвежской рыбы и в Норвегии.
А.КНЯЗЕВА – Скажите, пожалуйста, комитет – это государственная структура или у вас есть какое-то взаимодействие с государственными структурами Норвегии, в частности с министерство рыболовства и береговой администрацией?
Э.ЙОНСОН – Да, Норвежский комитет по рыбе принадлежит министерству по рыболовству и береговой администрации, но важно знать, что это не коммерческая организация, и что мы финансируемся посредством налогов, которые экспортеры платят. Так что, мы не получаем государственную поддержку. Именно, рыбная отрасль в Норвегии платит на нашу работу.
А.КНЯЗЕВА – Когда я готовилась к эфиру, я узнала, что в Норвегии каждый экспортер платит 0,75% от общей стоимости своих поставок за границу. А переработчик отчисляет 0,20%. Насколько, на ваш взгляд, эффективен такой механизм? Может быть, у нас в России есть смысл его как-то использовать?
Э.ЙОНСОН – Я думаю, что он очень эффективен. Это значит, что мы можем долгосрочно работать. Мы знаем, что нас будет ждать на следующий год. Конечно, важно то, что рыбная отрасль тоже влияет на нашу работу. Они чувствуют, что все-таки мы организация.
А.КНЯЗЕВА – А скажите, пожалуйста, какое место занимает Россия в рыбном экспорте Норвегии?
Э.ЙОНСОН – Последние два года Россия находится на первом месте, так что, она обошла Францию в прошлом году и позапрошлом году. Россия была номер один для экспорта.
А.КНЯЗЕВА – А, какие еще стратегические рынки для Норвегии, я имею в виду, по рыбе?
Э.ЙОНСОН – Франция очень важный рынок. Еще Польша, Дания, Япония.
А.КНЯЗЕВА – Даже в Японию отправляете?
Э.ЙОНСОН – Обязательно. Охлажденную норвежскую семгу мы экспортируем в Японию. Там пользуется большим спросом для суши.
А.КНЯЗЕВА – О! Ничего себе! Суши – значит, знак качества! Скажите, пожалуйста, есть ли какие-то цифры, последняя статистика по поставкам в Россию.
Э.ЙОНСОН – Да. Цифры первого квартала. Сейчас спрос, цены на семгу и форель норвежских фьордов очень высокие. Спрос выше, чем развитие производства, так что цена росла достаточно бурно. И мы видим, что российский рынок не готов сократить эту цену. Так что, объемы экспорта немножко падали. Это относится к семге и форели, в основном.
А.КНЯЗЕВА – Это то, что у нас в России, в основном, и любят.
Э.ЙОНСОН – Да. Все-таки, России номер один по экспорту охлажденной семги.
А.КНЯЗЕВА – То есть, вы считаете, что, именно, вопрос связан с ценой. А, может быть, это какие-то производственные причины или это компания по дискредитации норвежской рыбы?
Э.ЙОНСОН – Нет. Вы знаете – я больше, чем уверен – мы видели, когда в 2012 году цена на семгу упала, тогда очень быстро выросли объемы экспорта из Норвегии. Так что, рост экспорта семги в Россию очень тесно связан с экономическим положением России. И покупательская способность России очень влияет на объемы, и, когда цена очень высока, как сейчас – это очень заметно влияет на спрос.
А.КНЯЗЕВА - Вот, читаю: средняя цена килограмма норвежской семги составляет примерно 5 евро. А, во сколько обходится выращивание одной рыбы? За счет чего цена в России формируется.
Э.ЙОНСОН – Цена формируется на мировом рынке. Это не одна цена для России, другая для других рынков. Конечно, зависит от производителя тоже, но примерно стоит вырастить килограмм семги около 2 с половиной долларов.
А.КНЯЗЕВА – Тогда, в общем, понятно, что мы получаем на выходе: плюс транспортные расходы, плюс таможенные процедуры. Как, вообще, страна-производитель, страна-экспортер получает право на то, чтобы свою продукцию отправлять на определенный рынок; и как вы оцениваете взаимоотношения с российскими службами в этом вопросе.
Э.ЙОНСОН – Процедура очень простая. Если экспортер хочет экспортировать свою продукцию, он регистрируется у нас, заплатив около 2 тысяч евро, и он может экспортировать свою продукцию. Но, чтобы экспортировать именно в Россию – там особая процедура, потому что, тогда завод должен быть инспектирован российским Россельхознадзором. Так что, с Россией немножко по-другому.
А.КНЯЗЕВА – Сложнее?
Э.ЙОНСОН – Можно сказать, сложнее, потому что сейчас у нас очередь компаний, которые ждут инспекцию и не знаем, когда это будет.
А.КНЯЗЕВА – Вот, проблема выхода на российский рынок, по вашим словам, связан с физической невозможностью инспекторов, каких-то контролеров, представителей наших санитарных служб, Россельхознадзора посетить конкретные предприятие – это единственная проблема, с которой сталкиваются ваши компании?
Э.ЙОНСОН – Мы не знаем, когда будет инспекция, мы не знаем, если там были введены ограничения после того, как мы все документы уже отправили Россельхознадзору. Когда они принимают решение, десятки компаний, у которых есть ограничения – они сейчас только могут экспортировать замороженную семгу и форель. Но, мы уже давно дали все документы, но мы не получили решения от Россельхознадзора. Так что, можно сказать, что непредсказуемость – основная проблема.
А.КНЯЗЕВА – У нас есть установка на то, чтобы россияне как можно больше употребляли в пищу рыбы. Может быть, какие-то ограничения связаны с тем, что власти страны хотят стимулировать российское производство рыбы?
Э.ЙОНСОН – Понятно, что российские власти хотят поддерживать отечественную продукцию – это хорошо. Это тоже, что я сказал – мы продвигаем нашу рыбу и в Норвегии. Но это не говорит о том, что мы препятствуем импорту из других стран. Так что, и это мы не видим, конечно. Думаю, что Россия играет по правилам международного сотрудничества, вступили в ВТО. У нас в обществе очень важно, чтобы люди, особенно в России ели больше рыбы. И мы всегда готовы сотрудничать с российскими властями, чтобы продвигать рыбу.
А.КНЯЗЕВА – На днях вышла какая-то информация о том, что Россия может, вообще, перекрыть импорт норвежской рыбы. Рыбный союз выступил с комментарием, что это может отразиться и на российских производителей, которые и в переработке используют норвежское сырье. Ваш комментарий.
Э.ЙОНСОН – Во-первых, есть диалог между Россельхознадзором и нашей государственной службой по надзору за пищевыми продуктами, растениями и рыбой. Конечно, надеемся, что они найдут хорошее решение скоро. Я не буду комментировать ту информацию, что я вижу в СМИ – это, наверное, должна комментировать наша государственная служба. Но, что могу сказать – мы экспортируем рыбу в более, чем 100 стран, каждый день употребляется 36 миллионов порций норвежской рыбы по всему миру. Много из этого – в сыром виде. Так что, если серьезная проблема…
А.КНЯЗЕВА – Если вы упомянули про суши – да.
Э.ЙОНСОН - … тогда да – это мы бы сразу узнали. Но, конечно, надеемся, что наши власти все-таки решат эту проблему.
А.КНЯЗЕВА – Как в Норвегии следят за качеством рыбы?
Э.ЙОНСОН – Мы тратим достаточно большие деньги, чтобы мониторить. Это позиция в экспорте из Норвегии после нефти и газа. Так что, экспорт рыбы для Норвегии – это крайне важно. Ну, у нас, наверное, система отличается от России, потому что, в основном, производитель отвечает за качество, но, конечно, у нас есть государственная служба по надзору и они постоянно делают пробы у производителей. Более того, все эти результаты мы можем даже онлайн смотреть. Информация открыта для всех на сайте национального института исследования питания и рыбы Норвегии. Так что, если покупатели в России заинтересованы посмотреть, есть там наличие тяжелых металлов…
А.КНЯЗЕВА – Гормонов, антибиотиков – самые частые вопросы.
Э.ЙОНСОН –Все. Можно заходить туда и смотреть. Система прозрачная и надежная.
А.КНЯЗЕВА – Ну вот, сообщалось, что одна из претензий к норвежской рыбе – это использование антибиотиков. Как с этим дело обстоит?
Э.ЙОНСОН – 15-20 лет тому назад, когда мы только что начали выращивать рыбу – тогда мы использовали антибиотики. А потом, мы разрабатывали вакцинацию. Так что, сейчас каждая рыба получает вакцинацию.
А.КНЯЗЕВА – А зачем здоровую рыбу вакцинировать?
Э.ЙОНСОН – Потому что как люди, рыба болеет – это бывает. И, поэтому, мы снизили потребление антибиотиков на 99% последние десять лет, когда мы удвоили или больше объем производства. Так что, мы точно знаем, что там остатков антибиотиков нет – в рыбе, которая продается в магазинах. Важно тоже понимать, что у нас это не случайная рыба, которая живет в сетках. Это селекция особей происходит. Так что, это самая здоровая рыба, которую мы выращиваем. Мы снизили практически до нуля потребление антибиотиков; и, если употребляется – то под строгим контролем ветеринаров.
А.КНЯЗЕВА – Норвегия отличается своей сильной отраслью аквакультуры. А, как-то вы передаете свой опыт другим странам?
Э.ЙОНСОН – Норвегия самый крупный производитель атлантического лосося или семги. И, конечно, мы экспортировали наши знания, наше оборудование. Так что, сейчас производство происходит в Чили, Шотландии, но это норвежская компетенция, это норвежское оборудование. И начали тоже в России, в Мурманске выращивать семгу и форель, и там исключительно все из Норвегии.
А.КНЯЗЕВА – То есть, уже есть первый опыт сотрудничества.
Э.ЙОНСОН – Между нашими учеными сотрудничество происходит и это очень важно, и очень хорошо сотрудничаем в регулировании общих ресурсов в Баренцевом море. Сейчас там ресурсы по треске на очень высоком уровне. Это благодаря нашему сотрудничеству. Очень плодотворное сотрудничество и мы видим результаты – высокие квоты. Это хорошо для наших рыбаков и норвежских и российских.
А.КНЯЗЕВА – А те, кто работает на рыбных предприятиях – рыбу сами едят?
Э.ЙОНСОН – Да, конечно! Норвегия – рыбная страна, но очень интересно смотреть, как это развивается. За 10 лет потребление семги в Норвегии выросло с 2кг на душу населения в год до 8.
А.КНЯЗЕВА – Как добились такого?
Э.ЙОНСОН – Я думаю, что новые продукты, которые легко готовятся, быстро и вкусно и, конечно, хороши для здоровья. Потребитель сегодня не готов покупать целую рыбу и готовить. Он хочет филе без кожи и костей, и сейчас это очень хорошо продается. Мы еще видим, что у нас проблема с молодым поколением. Мы видим, что надо показать для молодежи, для детей, как готовить рыбу. У нас на государственном уровне есть программа, она нацелена на детские сады и школу. Наши шеф-повара учат, как готовить рыбу, и большие результаты. Родители обращаются к нам и говорят, что раньше дети не хотели есть рыбу, а сейчас очень хотят.
А.КНЯЗЕВА – А, в вашей семье, как? Дети едят рыбу?
Э.ЙОНСОН – Да, обязательно. Мы все любим, и, конечно, хорошо, что доступна рыба сейчас везде и хорошие качественные продукты.
А.КНЯЗЕВА – Немного времени у нас остается. Какие задачи вы ставите перед собой?
Э.ЙОНСОН – Норвежский комитет 15 лет работал на российском рынке. Мы видим положительное развитие. Очень хорошо, потому что после распада Советского Союза снизилось потребление рыбы достаточно резко. Сейчас - растет. Например, потребление атлантического лосося в России сейчас 800 грамм на душу в год. У нас 8 килограмм – потенциал есть. И мы видим, что потребители хотят современные хорошие продукты и переходим от охлажденной к свежей рыбе. Мы видим, что производители готовы к этому развитию и ритейлеры тоже. Так что, потенциал хороший.
А.КНЯЗЕВА – Ну, что ж, спасибо! В гостях у «Эха» был Ян ЭйрикЙонсон – руководитель российского подразделения Норвежского комитета по рыбе. Спасибо!
